Я вообще никогда никого не слушался, ни дур, ни умных, иначе я не написал бы даже «Крокодила».

К. И. Чуковский

Рассказы

Трудоголик и голая

офис 2.jpg

Случилось немыслимое. Филипп Кобылин заснул на рабочем месте.

Открыв глаза, он увидел причудливые очертания пылинок на гладкой поверхности. Уборщицы совсем работать разучились! Надо пожаловаться начальству... Но тут же возмущение сменилось ужасом. «Какой позор! Я лежу щекой на столе. Да ещё и с открытым ртом, как выброшенная на берег дохлая рыбина». Заснуть на рабочем месте мог бы кто угодно, но только не он, Филипп Кобылин, ежемесячно получающий премию за особое усердие в работе.

Он резко выпрямился, причмокивая со сна и отчаянно надеясь, что, по крайней мере, не храпел. Тогда, возможно, никто не заметил. Тем более, его компьютер в углу. Все сосредоточенно глазели в собственные мониторы. Сколько он проспал? Может, всего минуту? Нет, монитор успел погаснуть…

Неожиданно к столу Филиппа подошёл Захар Кутейло, бесцеремонно открыл коробку с дисками и взял несколько чистых. У Кутейло всё время заканчивались диски, словно он заедал ими кофе вместо печенья, а потом клянчил у коллег. Филипп всегда категорически отказывал, и вдруг такая наглость. Он открыл было рот, чтобы поделиться своими соображениями насчет личности Кутейло, но заметил выражение превосходства и торжествующей уверенности на его лице и всё понял. Кутейло видел Филиппа спящим на рабочем месте и теперь может рассказать всем. И особенно начальству. Вот почему он не сомневается в безнаказанности. Кажется, даже насмешливо подмигнул. Филипп стиснул челюсти и на всякий случай тоже подмигнул, но Кутейло уже отвернулся и как ни в чем не бывало проследовал к своему столу.

Ах да, отчёт! Огромный отчёт за последний квартал. Столько информации необходимо перелопатить. Филипп Кобылин пообещал себе сидеть на работе до последнего. Хоть до полуночи. Уснуть за таким важным делом! Неслыханно.

Домой он возвращался по тёмным пустынным улицам. Он бы с удовольствием остался работать на ночь, но побоялся лишь одного: завтра снова отключиться на рабочем месте, поэтому нехотя заставил себя покинуть это самое место до утра.

В квартире тоже было темно и пустынно. Если не считать валяющихся в коридоре игрушек. Сколько раз велел жене приучать детей убирать за собой, но всё тщетно. Он раздражённо скрипнул зубами и заглянул в детскую комнату.

Старшая дочь спала на кровати-чердаке — её не видно, лишь согнутые колени под одеялом топорщатся на фоне белёсой стены. Он поймал себя на мысли, что давно не видел дочь. Видел джинсы, брошенные на стиральную машину; жвачки, налепленные на зеркало ванной; розовые туфли в зелёный горох, разбросанные в прихожей; фотографию в гостиной возле телевизора, на которой пухлая малышка баюкает куклу-невесту; и вот — острые колени под потолком, упакованные в одеяло…

Младший сопел и причмокивал, обнимая чёрно-белый футбольный мяч. Филипп хотел закрыть дверь, но остановился. В свете уличного фонаря мяч едва заметно мерцал. Когда-то маленький Филипп уговорил маму купить почти такой же. Волшебный мяч из чёрных пятиугольников и белых шестиугольников. Маленький тощий Филипп больше всего на свете любил играть в футбол. Он завидовал другу Борьке, папа которого иногда выбегал во двор погонять мяч и каждому голу радовался громче детей. Потом оказалось, что этот папа — военный, и Борькина семья переехала в другой город, а старшие ребята Филиппа в команду не брали — слишком мал. Приходилось класть на тротуар два камня и тренироваться с такими «воротами». Филипп мечтал однажды сыграть в футбол с собственным папой, но отец называл это занятие «пинать балду» и говорил, что лучше бы сын мозг развивал, чем пинать эту самую балду. Чтобы заслужить папино одобрение, Филипп старался развивать мозг, учил таблицу умножения, со временем погрузился в интегралы и дифференциалы, ряды Тейлора и Фурье и незаметно позабыл о футболе. И вот теперь, увидев сына с мячом вместо мягкой игрушки, как принято у детей, он улыбнулся. «Надо же, весь в меня».

Однако в супружеской спальне, помимо спящей жены, Филипп снова обнаружил игрушки на полу. Никакого порядка. Никто в этом доме не может грамотно организовать процесс!

Он ложился в постель с недовольным ворчанием, а через несколько минут выяснилось, что жена на самом деле не спит. Дыхание её сделалось громким и прерывистым, а затем и вовсе перешло в тихие, но отчаянные всхлипывания.

Только этого не хватало! Первым порывом было обнять жену, попытаться успокоить, но Филипп вовремя догадался, что, если сделает это, — она окончательно разревётся, начнёт жаловаться и рассказывать, что её так расстроило. До самого утра. А у него завтра на работе важный день. Нужно наконец доделать отчёт. Так что пусть — поплачет немного, станет легче, уснёт.

На следующий день на работе случилось странное.

Филипп пошёл в столовую, встал в очередь и принялся привычно осматривать блюда, выставленные в витрине. Под стеклом пестрели салаты, гарниры, тефтели и рыба в белом соусе. Вдруг он отчетливо понял, что не хочет есть, и даже ощутил тошноту. Может, всё же заставить себя? Нет, одна мысль об этом вызывает рвотный рефлекс. Не хватало опозориться на глазах у всех. Он постоял ещё минуту и медленно, стараясь не привлекать внимания, двинулся к выходу. На всякий случай вышел на улицу подышать. Неподалеку возле урны курили коллеги, но мысль о курении тоже вызвала отвращение. Он бросил, потому что презирал сотрудников, которые вместо того, чтобы заниматься делом, постоянно бегали на перекур. Половину рабочего времени они вовсе не работали. Филипп любил представлять, как, будучи директором, нанимал бы на работу исключительно некурящих.

Однако что за напасть приключилась в столовой? Может, заболел? Нет, только не это. Нужно доделывать отчёт. Не время рассиживаться на больничном. Лучше прямо сейчас пойти домой, отлежаться и завтра с новыми силами в бой.

Никогда прежде он не возвращался домой так рано. Едва очутившись в прихожей, Филипп одеревенел от ужаса. Из его собственной спальни доносились совершенно недвусмысленные звуки.

На деревянных ногах он приблизился к приоткрытой двери, безумным взглядом прострелил комнату и зажал рот ладонью.

На его территории, в его постели, с незнакомым мужчиной оказалась вовсе не жена, а дочь. Да и какой там мужчина? Даже не молодой человек. Так... Юнец.

Филипп попятился, задыхаясь одновременно от стыда, брезгливости, возмущения и жалости. Захотелось срочно сбежать на работу, ведь раньше это помогало. Когда жена впервые попросила поменять дочке подгузник, он неожиданно вспомнил о внеплановом ночном дежурстве и ретировался. С тех пор проблема отпала. Да, вот бы сбежать на работу и никогда оттуда не возвращаться. Вместо этого Филипп отправился в кухню и сел за стол.

Какой кошмар.

Неужели она уже взрослая?

Возмутительно — в родительской спальне!

Впрочем, на её скрипучей кровати-чердаке, разумеется, несподручно.

Когда она успела вырасти?

Ведь совсем недавно родилась, ползала по полу, баюкала куклу-невесту… Неужели эта развязная девица — тот самый ребёнок?

Он сидел за столом, подперев лоб обеими руками и не понимал, что теперь делать. Как вести себя с ней? Должен ли он устроить скандал? Или сыграть продвинутого родителя, который осознаёт, что рано или поздно с каждым ребёнком это случается. Странно и глупо было бы надеяться, будто твои дети никогда не станут заниматься подобными вещами. К тому же там с ней прыщавый парень, а могла бы и девушка оказаться, как сейчас модно. То есть, по крайней мере, внуки будут, а это уже плюс.

Тут в кухню вошла абсолютно голая дочь с сигаретой во рту.

Она ещё и курит? Пока он обдумывал, как отреагировать на новый удар, даже два новых удара, девица, ничуть не смущаясь наготы, зажгла газовую конфорку и прикурила от шипящего синего пламени.

Филипп торопливо отвёл взгляд, снова поражаясь, откуда у его дочери тело взрослой женщины? Такое же, молодое, наливное, когда-то было у жены. Только вот не довелось толком воспользоваться — всё время пропадал на работе. Он вдруг ощутил нечто вроде зависти к прыщавому юнцу.

— Во-первых, могла бы одеться, — начал Филипп. — Во-вторых, почему ты куришь? Разве ты не в курсе, что курить вредно? Хочешь загнуться от рака лёгких?

Дочь посмотрела на него вскользь, затянулась, выпустила вверх густую струю дыма, а потом медленно развернулась и спокойно вышла из кухни.

Возмутительно. Филипп себе такого с отцом не позволял. Дочь просто проигнорировала его, как пустое место!

Он пошёл следом, но обнаружил, что характерные звуки за дверью спальни возобновились.

Нет, это какой-то абсурд. Больше не раздумывая, Кобылин отправился на работу и снова прокопался в документах до вечера. Вернулся, когда семья ещё не спала. Проходя мимо детской, заметил, что дочь сидит на кровати-чердаке в наушниках и что-то печатает в мобильном телефоне. Вошёл в гостиную. По всему полу валялись разные игрушки — собаки, слоны, зайцы, а сын пинал в них футбольным мячом.

— Пас! — кричал он. — Гол!

— Сейчас же убери игрушки! — взревел Филипп. — Мать совсем не учит тебя порядку! Чтобы я не видел в квартире больше ни одной игрушки!

Мальчик вздрогнул, оглянулся и вдруг заревел. Громко, басом, которого Филипп совсем не ожидал от такого малыша и даже растерялся. Из кухни прибежала жена, бросилась на колени перед ребёнком.

— Что случилось? Ты ударился?

— Не-ет, — басил ребенок, показывая в сторону Филиппа. — Он плохой, он не хочет давать пас.

— Не плачь, мой хороший. Я сама дам тебе пас.

Жена подошла к Филиппу, подняла с пола у его ног плюшевого медведя и отчитала его:

— Плохой мишка! Плохой! Не даёт пас!

Потом она увела ребёнка в ванную. Оттуда донеслись звуки льющейся воды и старательного сморкания. Нет, всё-таки она растит какого-то хлюпика — сразу примчалась утешать. И мальчишка тоже хорош. Куда это годится? Слова сказать нельзя — сразу в слёзы.

Филипп вспомнил, что весь день не ел, и прошёл в кухню. На столе вместо ужина — открытый ноутбук жены. Он машинально присмотрелся к словам на экране, и в следующую секунду его затрясло, как на электрическом стуле.

Сайт знакомств. И она даже не потрудилась захлопнуть ноутбук, когда бросилась к ребёнку. Шлюха. И дочь вся в неё.

Он наклонился ближе и увидел сообщение от некоего Сергея.

"Ты замужем?"

И наглый лживый ответ собственной жены:

"Нет".

В кухню вошла жена и как ни в чем не бывало поставила на огонь чайник.

— Я ухожу! — с вызовом сказал Кобылин. — Живите, как хотите! Ты слышишь? Или тебе всё равно?

Жена демонстративно зевнула, прикрывая рот рукой.

Ну это уж слишком! Он бросился вон из квартиры. Несколько часов просто шёл по городу. Миновал не одну станцию метро. Ноги сами несли к родному бизнес-центру. Только там всё хорошо и понятно. Только там всё честно и без этих идиотских сюрпризов. Заработал — получил. Пропинал балду — остался без премии.

Глубокой ночью очутился возле входа. До утра просидел на скамейке в прилегающем сквере, а утром наконец поспешил на рабочее место.

Филипп уселся на привычный стул за привычный стол, включил компьютер, и тот привычно замурчал. Как домашний кот, который всегда рад любимому хозяину.

Тут он невольно прислушался к разговору коллег за соседними столами, хотя никогда не одобрял пустопорожней болтовни на рабочих местах.

— Смотри-ка ты, опять этот компьютер включился.

— Это ещё что. Уборщица такие байки травит! Мол, поздними вечерами, когда никого уже нет на работе, этот компьютер не только включается, но вдобавок из принтера начинают вылетать какие-то старые отчёты. Она их собирает, выбрасывает, но в следующий раз всё повторяется.

— Да эта уборщица или сумасшедшая, или выдумывает, чтобы привлечь внимание.

— Вот и я так считаю. Но всё же странно, что компьютер включился, а?

— Да ладно, ещё скажи, будто это призрак самого Кобылина его включил.

— А что? Помнишь, как жутко было? Все думали, он уснул, а оказалось — сердечный приступ…

— Я тебя умоляю. Может, коротнуло что-то. Техника, знаешь ли, тоже не идеальна. Изнашиваются не только люди.

Они говорили ещё, но Филипп не слушал. Он вскочил и побежал, даже не пытаясь обходить спешащих в начале рабочего дня сотрудников, хаотично суетящихся муравьёв с бумажными стаканами кофе в руках. Он бежал сквозь них, не ощущая столкновений. А потом как будто и вовсе провалился сквозь лестницы и лифты, сразу к вестибюлю и устремился домой.

Из парадной вышли жена и сын. Ребёнок держал в руках футбольный мяч, а жена — мобильный телефон.

— Алло. Я сегодня не приду на работу. Беру день за свой счет. По семейным обстоятельствам. Да, крайне важное дело.

Телефон исчез в кармане жены, и они засеменили на пустую детскую площадку.

Как же так? Он пропустил всё. Как выросла дочь, что волнует сына, почему плачет жена, он даже собственные похороны пропустил, продолжая писать этот никому не нужный отчёт.

— Ну, давай мне свой пас, — нарочито азартно сказала жена.

Ребёнок установил мяч на земле, разбежался и ударил ногой.

— Молодец! — воскликнула она. — Настоящий футболист!

Мальчик засмеялся, даже немного хрюкнув от удовольствия, и бросился за мячом.

Филиппу хотелось кричать, что сын вовсе не молодец, что совсем под другим углом нужно забегать к мячу, не так ставить опорную ногу, а ударной бить сильнее и не в эту часть мяча, и тело при этом надо наклонять, и голову тоже.

Ему хотелось кричать всё это и ещё многое другое. Но он молчал. Потому что теперь уже никто и никогда — не услышит.


© Юлия Шоломова


Новости

Обращение Юлии Шоломовой

Добавлено 27 октября, 2021

Ангел. Техника ассамбляж.

Добавлено 10 апреля, 2020