Рассказы

Добрый Василий

«Всё у меня есть, — думал Ваcилий Заботников, печально вздыхая в собственной кухне за вечерним чаем. — Квартира есть. Пусть однокомнатная, да своя, в центре Петербурга. Машина есть. Пусть не «Мерседес», но бегает только так и почти не ломается. Работа есть. Пусть не директором, но зарплата стабильная и должность уважаемая. Даже кружка чайная — с щербинкой, но любимая. Вот всё у меня есть, а чего-то не хватает. Заботиться не о ком!»

Хотел было Василий Заботников булку отрезать да маслом намазать, но вспомнил, что нож свой вчера отдал соседке. У её ножа рукоятка отвалилась — не починить, пришлось пожертвовать своим, а то бы соседкина семья без ужина осталась. Забирать теперь как-то неудобно, мелочно. Придется идти в магазин. Да и прогулка перед сном еще никому не вредила.

Шел Вася по Большому проспекту Петроградской стороны. Ранние осенние сумерки заволокли город. По левую руку скользили огни автомобилей, по правую — светились витрины. Вдруг видит Вася — за стеклянной магазинной дверью на углу дома ему отчаянно машет какая-то женщина. Так машут возлюбленному из окна уходящего поезда, не иначе. Сердце ёкнуло, заколотилось. Но через несколько шагов оказалось — женщина всего лишь моет стеклянную дверь, энергично, размашисто елозя тряпкой в поднятой руке. Наверное, в этом магазине всегда по вечерам моют дверь, которая к вечеру мутнеет от рук посетителей. Васина душа тоже отчего-то мутнела к вечеру, но никто этого не замечал.

Вздохнул он тоскливо и побрел в круглосуточный супермаркет. Заплатил на кассе за первый попавшийся нож, двинулся к выходу, смотрит: впереди еле переставляет ноги старушка с переполненными пакетами. Руки под тяжестью оттянулись, того и гляди упадет вместе с ношей. Бросился Вася к ней, схватил пакеты и потянул к себе.

— Давайте помогу — вам же тяжело!

Старушка вцепилась в ношу.

— А ну, руки прочь, мерзавец!

— Что? — опешил Вася. — Я провожу вас домой. Сумки донесу.

Бабуся углядела в его руке нож и, хоть нож был кухонным да к тому же в футляре, завопила дурным голосом:

— Убийца, террорист, у него оружие!

Откуда ни возьмись выскочил охранник в камуфляже, заломил Васе руки, рявкнул:

— Оружие на пол!

— Какое оружие? Это нож для булки с маслом, — пробормотал Вася Заботников.

— Понятые, запоминаем: подозреваемый совершил нападение на покупательницу с помощью ножа!

— Всё верно, — подтвердила потерпевшая.

— Отпустите меня, товарищ охранник! Я помочь хотел — сумки донести.

— Ишь, какие нынче грабители заботливые пошли! — возмутилась женщина в кожаной куртке. — Как-то в Риме один такой добряк предложил сфотографировать меня на мой фотоаппарат. Угадайте, что было дальше!

— Да не нужны мне ничьи сумки, — возопил Вася Заботников. — Просто бабушке тяжело!

— Бабушке? — Еще одна дама продвинутого возраста остановилась. — А что это вы женщину бабушкой называете? Дискриминация женщин по возрасту, господа!

— Ограбление с отягчающими обстоятельствами! Охранник, меня возьмите в понятые!

— И меня!

— И я пойду!

Жаждущие добиться справедливости окружили охранника, налегли. Толпа оттеснила Васю к выходу. Кто-то толкнул его в дверь:

— Не мешайте, мужчина!

— А что происходит, граждане? — любопытствовали крайние.

— Там какая-то акция! Кажется, столовые приборы раздают…

Изрядно помятым вывалился Вася на свежий воздух и на всякий случай бросился бежать. Орудие преступления, то бишь кухонный нож, остался в руках негодующих.

На Большом проспекте Петроградской стороны Вася Заботников отдышался и решил по возвращении съесть булку неразрезанной и без масла.

Странный звук привлек внимание. Впереди вышагивал человек с гордо поднятой головой. Он ощупывал тротуар длинной белой тростью. Металл беспрестанно звякал об асфальт, словно человек простукивал его в поисках пустот. Незрячий.

Вася смотрел в его спину и думал: что же будет, когда слепой доберется до площади Льва Толстого? Как он догадается повернуть? Вдруг шагнет прямо под машины? Этого нельзя допустить. Вася заботливо взял незрячего под руку:

— Позвольте, я провожу вас. Там впереди опасный перекресток.

С неожиданной силой слепой оттолкнул и возмутился:

— То есть вы хотите сказать, я сам не справлюсь?

— Я просто хотел помочь, — объяснил Вася.

— То есть вы считаете меня беспомощным? Инвалидом?! — догадался незрячий.

— Что вы, просто человеком с ограниченными возможностями, — прошептал Вася, припоминая статью, где рекомендовалась именно такая формулировка.

— То есть бракованным! То есть вы лучше нас! А вот я сейчас покажу тебе ограниченные способности!

Слепой проворно замахал тростью и на Васю посыпался град ударов. Рядом раздались возгласы:

— Инвалида оскорбляют!

— Инвалид борется за свои права!

Защелкали мобильники, замигали вспышки.

Не хватало только попасть в скандальную хронику. Вася припустил домой без оглядки.

На следующий день в обеденный перерыв шел он по коридору, вдруг видит: на подоконнике сидит сотрудница из соседнего отдела и плачет. Разве можно равнодушно пройти мимо чужих слез?

— Я могу чем-то помочь? — робко поинтересовался он. — Что-то случилось?

— Случилось, — всхлипнула девушка, вытерла острый носик, поправила бледно-серые волосенки и с надеждой взглянула на Васю маленькими, блестящими от слёз глазами. — У меня стажировка закончилась. И учеба закончилась. Из общежития студенческого завтра выселяют. Но дело не во мне. Мне-то хорошо. Поеду себе преспокойно домой, в деревню Муттолово. Это недалеко от Сяськелево, знаете? В Гатчинском районе.

Вася утешительно кивнул, хотя из всех названий знал только Гатчину.

— Так вот, дело не во мне, а в том, что у меня живет крыса. Такая умная, такая домашняя. Если я отвезу ее в Муттолово, три маменькиных кота немедленно отобедают. Что же мне делать? На улицу ее выпустить, на верную смерть?

— Зачем на смерть? Если позволите, я возьму вашу крысу к себе.

— Правда? — обрадовалась девушка.

— Вот мой адрес. Приносите сегодня вечером.

— Спасибо!.. Как вас зовут?

— Василий.

— А меня Лариса.

Вечером раздался звонок в дверь. Вася поспешил открыть. Сердце радостно колотилось — приятно оказаться полезным. На пороге стояла сотрудница Лариса с клеткой в руках. Бледно-серые волосенки вились вокруг головы пушистым ореолом, маленькие глазки лучились благодарностью, а между лицом и клеткой обнаружилось внезапное декольте, не слишком задрапированное куцым шарфиком.

— Добро пожаловать, — смущенно обратился Вася к крысе.

Однако так вышло, что с этого дня в квартире поселилась не только крыса, но и сама Лариса. Ларисе понадобилось сначала прописаться, а потом и расписаться, «чтобы чувствовать себя женой, а не служанкой».

Вскоре выяснилось, что у Ларисы и ее крысы аллергия на пыль, и все вещи Василия были объявлены злостными пылесборниками. Он больше не мог оставлять пиджаки и рубашки на спинках стульев, носки возле кровати, ремень на столе, а еще все время путался в полотенцах, чем изрядно раздражал Ларису. Чай по вечерам больше не пил, потому что любимую кружку с щербинкой она выбросила. И телевизор не смотрел, ибо, как только ложился на диван перед телевизором, Лариса включала пылесос и принималась расхаживать перед экраном.

Через полгода крыса умерла от старости, а Лариса неожиданно родила. Ребенок оказался таким же крупным и чернявым, как начальник соседнего отдела, в котором она стажировалась. Когда Василий попытался взять младенца на руки, Лариса подняла крик:

— Микробы! Бактерии! Крысу угробил — теперь на дитя покушаешься!

Пришлось прекратить попытки помочь с ребенком. И вообще — Вася старался как можно меньше бывать дома. Засиживался на работе допоздна, а потом пил чай в каком-нибудь кафе, чтобы не злить Ларису своим присутствием. С появлением малыша машину пришлось отдать Ларисе, потому что младенец получился болезненным и его все время надо было возить по врачам, а на общественном транспорте да еще с пересадками — неудобно.

Однажды пришел Вася домой, а в прихожей на коврике стоят незнакомые мужские ботинки — огромные и грязные. Вася в комнату, а там возлежит на диване здоровенный мужик.

— Вы откуда? — удивился Вася.

— Из Муттолово, — отозвался мужик и прибавил громкость — чемпионат по футболу показывали.

«Это которое недалеко от Сяськелево в Гатчинском районе», — догадался Вася.

Тут из кухни прибежала Лариса с младенцем на руках и, не дожидаясь вопроса, перешла в наступление:

— А ты как думал? Будешь пропадать на работе сутками, а я здесь прозябать, горбатясь на тебя? Лучшие годы уходят, а тебе все равно!

— Лариса, тебе придется покинуть квартиру, — вздохнул Вася.

— Ты ведь не выгонишь ребенка на улицу?

Младенец заплакал. В самом деле, разве можно выгнать ребенка на улицу?

— Тогда верни мне ключи от машины, — нашелся Вася.

— Ты ведь не допустишь, чтобы ребенок ездил по врачам на общественном транспорте? Он умрет от микробов, а ты будешь виноват.

Младенец зашелся криком. Мужик на диване схватил пульт и прибавил громкость.

В самом деле, ребенок ни в чем не виноват. Почему он должен страдать?

— Тогда я уйду, — объявил Вася, взял свой потрепанный портфель и под завывания «Го-о-ол!» вышел за дверь.

Никто его не остановил.

Прозрачные весенние сумерки окутали город.

Сначала Вася почти бежал по Каменноостровскому проспекту, потом шел, а потом почти остановился.

«Куда я, в сущности, спешу? Идти мне совершенно некуда. Можно вообще никуда не идти, — подытожил он. — Теперь весь город — моя квартира, а любой газон — моя постель. Да хоть вот этот».

Положил Вася портфель на газон вместо подушки, лег на бок и закрыл глаза.

Мимо шаркали и топали чьи-то ноги. Иногда шаги замедлялись и даже раздавались голоса:

— Бабуля, кто это?

— Где внучек? Ах, это алкаш. Близко не подходи.

— А что он сделает?

— Мало ли что. Заберет тебя в лес.

— И там съест?

Вася сглотнул. Поесть бы не помешало.

— Мама, почему дядя здесь спит?

— Потому что он бомж, доченька. Плохо в школе учился и теперь вот живет на улице, как бездомная собака.

Вася поежился. Холод земли постепенно пробирал до костей. Скоро он совсем замерзнет, и мучения прекратятся.

Вдруг что-то теплое потекло по ноге. Вася удивленно открыл глаза и увидел большого лохматого пса. Тот поднял ногу и невозмутимо делал на него свои дела.

— Простите, ради бога! — взмолилась женщина в светлом плаще. — У него старческий маразм. И плохое зрение! Он вас не заметил…

— Что же вы не следите за своей собакой? — упрекнул Вася.

— Да не моя это собака. Я ее только вчера на улице нашла. Видимо, хозяева выгнали за слабоумие. И с ногой у нее что-то…

Вася поднялся и с досадой подрыгал ногой. Не помогло.

— Позвольте вам помочь? — отчаянно попросила «дама с собачкой». — Я все исправлю. Я постираю, высушу феном. Я живу вот в этом доме.

Никаких других планов у Васи не было, поэтому он ответил просто:

— Помогите.

— Прекрасно! — обрадовалась незнакомка.

Возле парадной на них со всех сторон налетели голуби. Вася недоумевал, с каких пор голуби стали хищниками. С другой стороны, алкаш, уносящий ребенка в лес, чтобы съесть, прохожих не удивил…

Тут оказалось, что у женщины с собой полный пакет булок. Она крошила белую ароматную мякоть на асфальт, а птицы так и норовили клевать с рук. Васин желудок сжался и пытался выпорхнуть наружу голубем, чтобы принять участие в пиршестве.

Когда булки закончились, они втроем вошли в парадную — женщина в светлом плаще с пустым пакетом, хромой кудлатый пес и Вася — в грязной после газона одежде, основательно подмоченной слабоумным животным.

Они прошли мимо притихших консьержки и жилички, которые до того о чем-то беседовали.

Васина благодетельница вызвала лифт. В недрах дома загрохотало. Звук нарастал.

— Ох, не доведет её доброта до добра, — пробубнила консьержка.

— И не говори, — согласилась жиличка. — Вчера пса этого ободранного привела, сегодня — оборванца вонючего, а завтра что — сама по миру пойдет?..

Василий Заботников покосился на свою спутницу. Бледное усталое лицо. Тонкие акварельные морщины вокруг губ и под глазами, наверное, от улыбок. Растрепанные голубями медовые волосы.

— Я Вася, — спохватился он. — А вас как зовут?

— Серафима.

— Красивое имя…

© Юлия Шоломова